Пожалуйста, ставьте активную гиперссылку на сайт eco-ref.ru если Вы копируете эти материалы!
Во избежание недоразумений ознакомьтесь с правилами копирования материалов с сайта www.eco-ref.ru
... Издали, в лесном коридоре, оно показалось
веселое и нарядное, сияющее необыкновенно чистой
и ровной желтизной. Я подошел поближе: это было
заброшенное поле, давно не паханное и не сеянное,
и теперь густо заросшее какими-то невысокими
растениями-кустиками. От них вдруг дохнуло
приятным горьковато-цветочным ароматом. «Да это
сурепка, — вспомнил я когда-то читанный
ботанический атлас, — что-то вроде сорняка...».
Свежий ветер пробежал над живым ковром, все
поле заиграло и запереливалось золотистыми
волнами, которые докатывались до затененной
солнцем стены леса, образуя удивительный
контраст темно-зеленого и ярко-желтого. «Будто
драгоценная чаша в малахитовой оправе» —
мелькнуло сравнение.
Высоко в знойном июньском небе парил коршун.
Жара предвещала грозу. Над западной частью
горизонта уже темнела громадная туча, набухая
дождем. И только в зените неровные, быстро
смещающиеся края облаков ослепительно сверкали
расплавленным серебром, источая нестерпимый
свет. Ветер усиливался, все соцветия сурепки
быстро раскачивались, будто исполняя какой-то
экзотический танец. Крепко впившись корнями в
загрубевшую сухую землю, каждое растение гнало
вверх жесткий и твердый зеленый стебель, который
на середине кустился, неся шесть или семь метелок
соцветий, поражающих обилием мелких, но душистых
лепестков.
Звенело, страстно и не переставая, множество
невидимых глазу жаворонков. Будто перед грозой
пели и цветы, и лес, и это далекое от человеческих
селений поле. Но вот теплые серые комочки упали
откуда-то с неба и зависли над кустиками
золотистой сурепки. Некоторые жаворонки вились
над самым полем, перепархивая от цветка к цветку
и наполняя окраину неумолчным пилением. Другие,
часто трепеща крылышками, поднимались
вертикально и зависали метрах в четырех-пяти над
землей и также громко славили жизнь. Но их
сносило сильными порывами ветра, и птицы вдруг
падали в цветы, и снова упрямо, свечей,
поднимались к тревожному темному небу, казалось,
вкладывая в песню и этот полет все силы своего
маленького птичьего тельца.
Предгрозовые облака громоздились по всему
небу, кое-где иссиня-розоватые, будто раскаленные
изнутри, и я увидел, что над лесом осталось лишь
небольшое голубоватое окно, из которого прямым
широким водопадом прорывались к земле лучи,
заливая теплым мягким светом все летнее
благоухающее цветение. А в напряженном,
наполненном электричеством воздухе беззвучно
бушевала метель из летящего вокруг осинового
пуха. Но вот где-то оглушительно ударил гром, и
первые крупные капли дождя шумно хлестанули по
золоту цветов сурепки. В тот миг, когда пришел
ливень, вдруг показалось, что вся живая природа
свободно и облегченно вздохнула, что все деревья,
растения, птицы и звери обрадовались
сверкающему, всполошному, сотканному из толстых
водяных струй, дождю.
До нитки промокший, один среди затуманенного и
вдруг притихшего, словно бы придавленного
стихией поля, я также молча наслаждался
упоительным счастьем человека, которому один, от
силы два раза в году дано увидеть и ощутить
прекрасное смятение в природе.
Все жаворонки попрятались в траву и, видимо,
отдыхали, готовились к новому концерту. Но
недолга июньская гроза — и скоро тучи ушли в
сторону, и мириады алмазных капелек вспыхнули на
солнце. Новым обжигающим блеском засияли чисто
вымытые дождем цветы. Пернатые певцы покинули
свои убежища и взвились в небо, чтобы громче
прежнего восславить красоту и щедрость мира
своими напряженно — страстными переливами и
трелями.
